Lingvids

во всем и вся? Кто знает, кто знает…

Политическая корректность… Как много в этом звуке! Да, в моем сердце, мой любезный собеседник, многое отзывается при этих словах! Например, анонимный пасквиль на вашего покорного слугу с гневным обвинением меня в том, что я по утрам говорил моим коллегам-женщинам, как они хорошо сегодня выглядят – уверяю вас, что я делал это совершенно невинно и без задней мысли, исключительно желая сделать им приятное! Или достопамятный обед вдвоем, во время которого я обращался к своей мило улыбающейся – о, эта милая, многообещающая улыбка, которой мне не забыть никогда! – бывшей курсантке со страстной речью о преимуществах чтения с минимальным использованием словаря в изучении иностранных языков, находя в ней, казалось, полное взаимопонимание в тонкостях построения контекстуального поля, обед, после которого она отправила официальный рапорт по команде, обвинив меня в недостойных домогательствах и едва ли не в том, что я против ее воли грубо взял ее в заложники на целых пятьдесят минут.

О да, мой любезный собеседник, о да! Я многое мог бы рассказать о политической корректности, правящей свой разнузданный бал в Америке, и о всемогущих политкорректорах

, сорвавшихся с цепи. Я мог бы говорить и говорить и когда-нибудь это сделаю, но в этой книге, посвященной совсем другому, ограничусь лишь… Пушкиным. Да-да, тем самым Пушкиным, который памятник себе воздвиг нерукотворный! Оказывается, что народная тропа не заросла к нему не только у нас на Руси, но и в стране макдональдсов

, Голливуда и политкорректности

. Но обо всем по порядку.

Уже известный вам, мой любезный собеседник, матрешечный

Джон пригласил меня на очередной фестиваль, где он намеревался коробейничать со своими балалайками и расписными ложками. Я приехал, занял место у столика с товаром и стал разглядывать толпу и наших соседей-торговцев. Слева от нас был афганец в бурнусе, справа – усатый индиец в тюрбане. Чуть поодаль я заметил столик, на котором были разложены разнообразные африканские товары: маски, статуэтки из черного дерева, бусы, пестрая одежда, книги. Книги-то и привлекли мое внимание. Я подошел и стал их рассматривать. Они оказались пропагандистской литературой, направленной против белой расы: геноцид африканцев белыми, рабовладение и работорговля, требование репараций в пользу угнетенного нами чернокожего населения и такое прочее. Хозяин товара заметил мой интерес и явно хотел бы со мной поговорить, но был занят разговором с одним из своих покупателей. Выглядел торговец-идеолог

соответственно – национальные африканские одежды, включая цветастую шапочку, напоминающую по форме турецкую феску, тонкие, интеллигентные черты лица, профессорские очки, четки в руках.

Я посмотрел товар и вернулся к русскому

столику. Джон попросил меня подежурить около своих матрешек и отлучился на полчасика

по каким-то делам. Я вытащил из кармана книгу и стал было читать, как вдруг передо мной кто-то откашлялся. Я поднял глаза – это был хозяин африканского столика.

– Я вижу, что вы русский?

– Да, я русский.

– У меня к вам такое дело… Вы слышали о Пушкине?

– Да, конечно. У нас все… эээ… слышали о Пушкине.

– А вы знаете, что он был негром?

– Да, знаю. У нас все…

– Я бы хотел иметь его книги в моем магазине – у меня есть свой магазин – это было бы очень хорошо для роста нашего африканского самосознания в Америке.

– По-английски было бы затруднительно найти что-либо…

– Не важно – можно и по-русски. Они были бы не для чтения, а в чисто символических целях. Для роста самосознания.

– Хорошо, я могу посмотреть…

– Кстати, вы знаете, что Пушкина убили?

– Да, у нас все это знают.

– А почему убили? Это знаете?

– Была дуэль. Это было связано с его женой – сын французского посла Дант…

– Нет-нет, все не так. Правда в том, что гениальный негритянский поэт Пушкин был убит белыми русскими расистами.

– ???

– Да-да, молодой человек, это был заговор белых расистов! Но разрешите откланяться – я должен идти. Спешу, знаете ли. Вот моя карточка.

Я чисто механически взял у него из рук карточку. У меня в голове звенело. Для меня наконец-то открылась страшная правда, которую так долго прятали от нас засушенно-назидательные – Тема лишнего человека в сочинении недостаточно раскрыта! А ошибок поналепил сколько! Ставим тройку с натяжкой!