Lingvids

Знакомясь с русскими полиглотами, мы погружаемся в изумительно богатую языковую среду. Помимо того очевидного факта, что русский язык – носитель древней и влиятельной культуры, нас особо заинтересует то, что по мере своего развития он тесно соприкоснулся со всеми способами решения проблемы многоязычия, о которых мы говорили. Отнюдь не исключением было то время, когда на крайнем северо-западе своего распространения русский язык образовывал смешанный русско-норвежский говор, на крайнем юго-востоке – русско-китайское (кяхтинское) наречие, а на крайнем востоке интенсивно взаимодействовал с языками американских индейцев. Выписывая сведения такого рода без разбора, мы могли бы потонуть в фактах и наверняка наделали бы ошибок.

Зададимся простейшим вопросом: куда были обращены интересы древнерусских полиглотов? Казалось бы, ответить на него несложно – в нашей письменности того времени ученых потрясает полная независимость ее от восточных литератур. Более того, если в древнерусскую словесность и попадали какие-то влияния Азии, то обычно… через европейские литературы. «Смею утверждать, – пишет Д.С. Лихачев, – что среди всех остальных европейских литератур древнерусская литература имеет наименьшие связи с Востоком».

Но если мы обратимся к истории лексики, то здесь все будет наоборот. При скромном числе ранних заимствований из западноевропейских языков в русский проникло очень много слов тюркского происхождения – деньги, товар, очаг, утюг, башмак, лапша и так далее и тому подобное. Да для этого нужны были долгие и взаимовыгодные контакты! Значит, хорошо, что мы не сделали поспешных выводов, ведь способы преодоления трудностей многоязычия в ту далекую пору отнюдь не были примитивны. Чтобы не заблудиться в лабиринте веков, мы возьмем как путеводную нить достижения отечественных языковедов.

Времена Киевской Руси

– будем считать их примерно до XIII столетия – вот золотой век русских полиглотов. Образу мыслей той эпохи присущ охват всего мира, всей истории. Если пишется летопись, ее нельзя начать иначе, как от начала времен. Если пишется художественное произведение, оно в один миг переносит читателя с берегов Балтики на Черное море, от Волги к Дунаю. Литературная условность, скажет читатель. Ну нет – и свидетелями реальности не только такого мировоззрения, но и образа жизни являются полиглоты.

Начнем с суровой Скандинавии. О прямых языковых контактах с дюжими викингами или купцами, шедшими «из варяг в греки», говорят многие заимствования, ставшие сегодня для нас родными: ларь, крюк, селедка и ябеда. Дело не ограничивалось устными контактами. На Руси принимали на воспитание и службу таких вельмож, как шведский королевич Инге или норвежский ярл Магнус Добрый, а они приезжали явно не в одиночку.

Если опуститься южнее, то мы найдем на побережье Балтики предприимчивых немецких купцов. Быстро сообразив, насколько выгодна торговля с русскими, они стали регулярно посылать детей в семьи новгородцев, чтобы те сызмала овладевали всеми оттенками нашей речи. Немцы высоко ценили эти связи. Когда в Риге появились голландцы – свои же и по языку и по культуре, – им было запрещено учить русский под страхом сурового наказания. Коммерческий интерес! Немецкие купчины вовсе не собирались делиться преимуществами посредников и переводчиков. Но и русские не терялись – уже в договоре 1229 года смоленские купцы оговаривают свое право владеть языком торговых партнеров с «Готского берега».