Первоначальное многодневное прослушивание служит для прорыва первых линий обороны нашего мозга – нашего привычного я
– от вторжения чужака – другого языка. Мы должны подвергать наш слух и контролирующие его мозговые центры постоянному давлению речи на изучаемом языке. Не двух-, трехкратное – и тем более не так часто практикуемое однократное! – прослушивание диалога, а многодневное его прослушивание – каждый день не менее трех часов – технические аспекты такого прослушивания я объясню позже.
Дело в том, что при одно-, двух-, трех– или даже двадцатикратном прослушивании вы даже не слышите то, что вы слушаете. Тут пока что и речи не идет о понимании, а об элементарном распознавании звуковых элементов чужого языка. В нашем мозге нет программы, позволяющей ему распознавать звуки чужого языка с далекой от родного языка фонетикой. Почти всегда в таких случаях мы слышим только странный шум, а не цепь распознаваемых нами фонем. Зачастую мозг подсовывает нам фантомные звуковые образы – нам кажется, что мы слышим знакомые слова или звуки, которых на самом деле нет. Например, когда я слышу совершенно незнакомую для меня узбекскую речь, я иногда могу поклясться, что различаю какие-то английские слова или даже целые фразы, хотя я совершенно точно знаю, что этого не может быть, и совершенно точно знаю, какого рода фантомные явления со мной – моим слухом – происходят.
Цель заключается в том, чтобы услышать – научиться слышать – чуждые элементы нового языка. Задача в том, чтобы заставить наш мозг, преодолев его сопротивление, выработать программу распознавания чуждых нашему языку фонем.
Прослушивание вначале – два-три дня на матричный диалог – должно быть слепым
– без попытки следования глазами по тексту вместе со звуками или вслед за ними. Дело в том, что отображение звуков любого языка на письме является весьма условным
(в разных языках в разной степени), и вас этот зазор между тем, что вы слышите, и тем, что вы видите, будет очень и очень сбивать с толку, сильно мешая слышать действительные звуки иностранного языка.
Если вы, мой оскорбленный собеседник, хотите возмутиться – а я подозреваю, что хотите! – и произнести гневную тираду о том, что во всех языках все должно быть так же, как и в русском – как слышится, так и пишется
, то я позволю себе несколько охладить ваш благородный пыл – русский язык в этом смысле ничем не отличается от других языков.
Зачастую – в нормальной речи практически всегда – мы говорим одно, а пишем совершенно другое. Небольшое количество примеров.
Хорошо
– говорим храшо
, хршо
или даже ршо
, здравствуйте
– драстути
или драсть
, близко
– блиска
или блиск
, далеко
– длько
, солнце
– сонцэ
, легко
– лихко
, странно
– страна
или стран
, язык
– изык
, чувство
– чуства
, дерево
– дерьва
, сегодня
– сёднь
, что ты говоришь?
– чётгриш?
и бесчисленное количество других примеров, привести которые не хватит никакой даже самой толстой книги, поскольку это с той или иной степенью выраженности все слова – как взятые отдельно, так и в их разнообразных сочетаниях – в нашем языке.
Другие статьи:
АНГЛИЙСКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ И АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК В ЯПОНИИ
В главе в основном рассматривается проблематика, связанная с культурным столкновением
японского и английского языка. Сейчас американская массовая культура всё более господствует
в мире, а ее распр ...
В ПОИСКАХ ЗНАЧЕНИЯ
Передача смысла, значения — вот цель нашего общения, главная задача человеческого
языка и, стало быть, главная задача науки об этом языке. Можно ли описывать это
значение на языке точных формул и ...